Улан-Батор

Из неуютного сна выдёргивает звук соприкосновения шасси с полосой. Самолёт — мелкий CRJ, буквально за 30 секунд останавливается. За спиной начинается *суета* — летит отец с сыном, у сына внутренняя батарейка на 150 процентах, он хочет на волю. Что ж, парень, я тебя понимаю.

Их хороших новостей на этот раз — мёрзнуть не придётся, телетрап. Выхожу через кишку, глазами выискиваю знакомое «transfer». Глаз сразу цепляется за кириллицу — монгольский после революции 20-ых перешел на неё. Выглядит интересно — полно удвоений согласных и гласных. Видел что-то подобное в якутском. Подхожу на стойку трансфера. Сегодня я не один — передо мной семейная пара. Подходит монгол, на русском с акцентом просит подождать представителя авиакомпании. Окей. Нам всё равно спешить некуда.

Через несколько минут подходит человек. Показываю ему MIAT-овский билет. Отправляют на досмотр. Вновь: ключи-документы-все-внутренние-жидкости-на-ленту. Ритуал пройден. Выпустили.

Выхожу в зал. Аэропорт не очень большой, но новый. Википедия и воображение рисовали что-то страшное из времён трупов на троне социалистического братства, но реальность нарисовала вполне себе приятный модерновый аэропорт.
Людей не очень много, до утра будет три-четыре вылета. Ну, нам только на руку — меньше народу, больше кислороду.

Делаю круг почёта. За окном непроглядная темень, лишь изредка прорезаемая огнями авиационного освещения. Натыкаюсь на вендинговый автомат. Что ж, настало время для нормальных банковских карт. Сразу в глаза бросается порядок цен — обычная бутылочка сока стоит несколько тысяч тугриков. Вроде и был к этому морально готов — предварительно смотрел порядок цен — но каждый раз внутри что-то ёкает, когда видишь порядок цен в третьей степени.

Иду дальше. Стойка чего-то похожего на банк. Должны как минимум делать возврат TaxFree. Сейчас ночь, никого нет. Жаль, так бы заранее сменял пару тысяч на обратный путь. Рядом — магазин сувениров, чуть поодаль — литература и газеты. Захожу, листаю худлит. Из понятного разве что имена зарубежных авторов. Правила транслитерации явно позаимствованы из русской практической транслитерации. Занятно.

Прохожу по залу дальше. Вижу прекрасное — рядом с окнами небольшой кусочек, оформленный чем-то типа спортивных матов — «спальня». По края — «бордюр» из чего-то тоже смахивающего на спортивный инвентарь. Каждый заходящий скидывает обувь, берёт валик-подушку и заваливается спать. Прикольно, в первый раз вижу такое. Жаль, что только народу внутри довольно многое. Внутренний интроверт — ок, пойдём искать, где можно примоститься.

Нашёл. Длинный ряд кресел без подлокотников. Сажусь, и понимаю, что никакого листания соцсетей не будет — мозг отчаянно требует сна. Ну, что с вами поделать-то? Толстовка вместо подушки, лямку рюкзака в руку — чтоб ничего не стряслось, будильник — на двадцать минут. Мысль — главное не проспать. Пару раз моргаю, закрываю глаза, мозг мгновенно проваливается в беспокойную дрёму, с неясными образами и силуэтами. В реальность возвращает будильник. Прошло двадцать минут? Я ж только моргнул? Переводим дальше.

За двадцатиминутками проходит больше двух часов. Не сказать, что это прям сон, который даёт сил, но всё лучше, чем не спать вообще. Поднимаю голову, за окном начинает брезжить робкий рассвет, озаряя окрестности. Смотрю, мозг отправляется в ступор. Картинка за окном выглядит безжизненной декорацией к фильму-катастрофе. Не то чтоб я никогда не видел степи — эрэфийская прикаспийская низменность или казахстанская Ұлы дала тоже производят впечатление, но производят впечатление жизни. Здесь же серое стальное нечто, что выглядит безжизненным. Но масштабы поражают, спору нет.

Встаю, иду в сторону гейта. Возле него уже начинают собираться пассажиры. Да и в целом аэропорт начинает оживать. Возле стойки стоит невысокий коренастый паренек, в руках коричневый паспорт со знакомым орлом. Что ж, не я один лечу из 1/7 в Корею. Подхожу чуть ближе, чтоб посмотреть, когда намечается посадка. Паренёк оборачивается, смотрит на меня. Вот есть же литературное клише — «нервный взгляд»? Вот это оно. Тоже смотрю на знакомые азиатские черты лица — якут. Парнишка здоровается.

Чем прекрасно путешествие — ты (и люди вокруг) выдернут из привычного быта и привычного полурефлекторного бытия. Там, в обычной обстановке, мы бы прошли мимо друг друга, и это бы даже не отложилось на подкорке. Разговорились. Парнишка, лет на пять меня помладше, поехал в отпуск из родного Нерюнгри. Сначала Корея, потом Вьетнам. Не очень хорошо владеет языком Шекспира, поэтому нервничает. Разговор, пусть и состоящий из банальностей и очевидностей, позволяет пропустить ещё минут двадцать. Начинается посадка.

Чем хороши маленькие международные аэропорты — там нет чувства аврала. Начало посадки — минута в минуту по расписанию. Сотрудники не напряжены, спешки особой нет. Паспорт, телефон с электронным билетом — и сотрудница аэропорта пропускает в тень кишки телетрапа. Прохожу. Ого, у нас сегодня «три топора», Boeing 777. Давненько на таком не летал.

Место где-то в середине самолёта. Прохожу по левому проходу, глаз цепляется за кириллическое «гарц» — выход. Новое слово щёлкает на подкорке. Любопытно. Дохожу до своего места в среднем ряду рядом с краю, сажусь. Жду соседей. Посадка продолжается, и похожу, фортуна таки решила мне благоволить — соседей не будет. Ну, здорово же, можно попробовать вытянуться. Моргаю ресницами...ан нет, засыпаю. Последние, что выдёргивает сознание — приятная музыка с национальными мотивами. Вот действительно, почему в 1/7 на самолётах не играет какая-нибудь приятная расслабляющая тема? У сербского нацпера есть, у туркишей — есть, чем условная «Сибирь» хуже? За этой мыслью сознание отключается.

Прихожу в себя через полтора часа от ощущения какой-то возни. Фоном обрывки уведомления. Понимаю, что спектакль перемещения перешёл в стадию «а сейчас мы Вас накормим, мазафака». Так и есть, минут через пять подъезжает стюард, и выдаёт завтрак. Смотрю на выданные яства — «это всё мне»? Местный нацпер явно не экономит на питании. Посещает грустная мысль, что отечественные компании за последние пять лет в попытках хоть как-то скостить стоимость билетов в условиях «у нас ничего не случилось» зарезали пайку до минимума. Здесь первое-второе-третье, напитки. Из-за стола после трапезы нужно вставать с чувством лёгкого голода? Не, это не про MIAT. Что интересно в зарубежных авиационных наборах — хоть стюарды и наливают всем желающим обычную воду, в продуктовом наборе есть небольшой запакованный стаканчик с дополнительной жидкостью.

Трапеза завершена. Приятная теплота расходится по телу, можно ещё подремать. Было бы здорово проспать до посадки, но у мозга другое мнение. Где-то в девятом часу по местному просыпаюсь, лететь ещё полтора часа. Логично, где-то в это времени я просыпаюсь по постоянному месту пребывания. Что ж, полтора часа — не пять. Ждём.

Минут через двадцать самолёт начинает заворачивать, вылетая с территории Поднебесной в сторону Жёлтого моря. Вираж позволяет полюбоваться цветом воды. Цель уже близка.

«Ноёд хатагтай нар аа, манай онгоц бууж эхэллээ.». Ни черта не понятно, но по тону ясно: мы снижаемся. Аэропорт Инчхеон находится за городом на острове, поэтому особо полюбоваться окрестностями не получается. Мягкое касание шасси, и самолёт бодро покатился по полосе. Проверяю сеть — зарубежная симка подхватила 4G. Супер, мы с интернетом, одним вопросом меньше.

Аэропорт большой. Катаемся минут 15, наконец причалили к телетрапу. Никто не хлопает. Счастье то какое! Никогда не понимал эту традицию пассажиров в «отечестве». Видимо, что-то болезненно-наследственное из эпохи Ту-104 и частушек про «быстро и без особых забот Вас похоронит Аэрофлот». Ей богу, с тем количеством перемещений, что есть в жизни, сильно страшнее кататься в тот же аэропорт на машине, нежели собственно летать.

Выхожу в терминал. Город — пятнадцатимиллионик, и аэропорт соответствует. До паспортного контроля — минут десять ходу. Впрочем, размять ноги даже приятно. Смотрю в смотровые окна, за ними самолёты в незнакомых ливреях. Эх, сюда бы — да на споттинг. На стене коридора, ведущего на контроля — LED-панели, по ним крутят стилизованную историческую анимацию. Круто, чёрт возьми.

Вот и Passport Control. Очередь, налево — местным, сюда — всем остальным. Немного нервничаю, безвиз безвизом, но пресловутое «получение KETA не гарантирует въезда в страну, окончательное решение принимает пограничник» нервирует. В толпе ещё заполняют какие-то миграционные квитки. Глазами вылавливаю своего нового знакомого из Нерюнгри; тот спрашивает, буду ли я заполнять квиток. Быстро гуглю, вроде бы не нужно. Парнишка мотает головой, уходит заполнять. Ну что ж, посмотрим.

Чувство вообще странное. Глубокая российская провинция, в которой я провёл детство; общий быт и культурный бэкграунд недо-пост-социалистической стройки века в реалиях 90-ых — всё это привело к тому, что существование большей части не то что мира — россии — было абсолютно абстрактным географическим фактом. Может есть, может нет — пёс его знает, может всё это придумано? И вот только находясь на паспортном контроле и вглядываясь в местные буквы — хангыль — до сознания доходит — мама, я в Корее.

Подхожу к окошку, протягиваю пограничнику паспорт и распечатку KETA. 40 секунд листания штампов, пробитый номер разрешения, давайте-отсканируем-ваши-отпечатки-пальцев — и наклейка Entry Confirmation моя. Прохожу сквозь створки, выдыхаю.